Рассказ продавца индульгенций (на русском языке, в сокращении)

Pardoner's Tale. Рассказ продавца индульгенций на русском языке в сокращении

Один из наиболее известных рассказов из сборника «Кентерберийские рассказы»рассказ продавца индульгенций (Pardoner’s Tale). Эта история произошла в те времена, когда в Англии буйствовала Чума (1348 год). Три повесы, сидевшие в кабаке, похвастались, что не боятся Чумы и отправились искать ее, чтобы прикончить. По дороге они встретили старца и спросили его, как им найти смерть. Старец указал им на дерево. Под деревом они обнаружили мешок с золотом. Символично, правда? Что было дальше, вы узнаете, если прочитаете рассказ продавца индульгенций (Pardoner’s Tale) на русском языке в сокращении. 

Рассказ продавца индульгенций (на русском языке, в сокращении)

Размышления продавца индульгенций о пьянстве, чревоугодии и игре вынесены отдельно. Кстати, эти грехи стары, как мир и уже в 14 веке волновали сердца просвещенных людей того времени. Советую всем прочитать.

* * *

Размышления продавца индульгенций о пьянстве и чревоугодии

(Из сборника «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера )

Так вот: в Брабанте некогда жила
Компания повес; тенета зла
Их всех опутали, они в борделе
Иль в кабаке за ночью ночь сидели.
Тимпаны, лютни, арфы и кифары
Их горячили, и сплетались пары
В греховной пляске. Всю-то ночь игра,
Еда и винопийство до утра.
Так тешили маммона в виде свинском
И в капище скакали сатанинском.

Маммон (Mammon) – демон богатства и алчности.

О нем упоминалось в Евангелии от Матфея (гл. 6, ст 24):
«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и Маммоне…» (богатству – Прим. перев.)

От их божбы власы вставали дыбом,
Они распять спасителя могли бы,
Когда бы не был он за нас распят.
Был нечестив и самый их наряд.
И с ними были юные блудницы,
Цветочницы, нагие танцовщицы,
Певцы, кондитеры, коты и сводни,
Которые как встарь, так и сегодня
Слугами дьявольскими состоят.
Огонь разжегши, в нем они горят,
И похотью костер тот разжигают,
И боль вином напрасно заливают.
В свидетели Писание возьму,
Что винопийство погружает в тьму
Порока и греха. Как Лот грешил?
Упившись, с дочерьми своими жил,
А мерзкий Ирод, опьянен вином
И обезумев, за своим столом
Крестителя решился обезглавить.
<…>
Чревоугодие! Тягчайший грех!
Источник бед! Родник пороков всех!
Через тебя, в тебе грехопаденье,
И от тебя спасло нас искупленье,
Ведь не напрасно восклицает клир:
Чревоугодием погублен мир.
<…>
Обжорливость! О. бездна ненасытна!
Когда б вы знали, чем она грозит нам
(За всякое излишество – недуг),
Когда бы вас остановил испуг.
Не стали бы вы мясом обжираться,
Увы, приходится нам сокрушаться,
Что правит всем обжорливое чрево,
Что сластолюбия гнилое древо
Весь мир корнями ныне оплело.
Чревоугодие – большое зло.
<…>
Смотрите, вот глупец, упившись
И без ума на яства навалившись,
Давясь, сопя, их жадно поглощает
И в свалочное место обращает
Дарованный нам господом сосуд.
Апостолы в смятенье нам рекут:
«Вам горе, пьяницы и сластолюбцы,
Спасителя враги и душегубцы.
Ах, кубков стук заполонил вам ухо,
Взамен креста для вас святыня – брюхо».
<..>
Твоим рабом останешься до гроба,
Чтобы кормить растущую утробу.
И повара ну печь, толочь, крошить,
Чтоб вещество природное лишить
Обычных свойств, его природный вид
Сокрыть и тем разжечь уснувший аппетит.
Но кто излишествами насладится,
В том дух живой тотчас же умертвится.

Кто пьет вино, тот стал на путь разврата.
В обличье пьяном не узнаешь брата.
О пьяница! Твои штаны обвисли,
От бороды несет отрыжкой кислой.

Увязшим боровом лежишь ты в луже,
Сопишь без слов, ведь пьяному не нужен
Язык. Коль пьяница откроет рот,
Так до добра язык не доведет:
Как пьянице не выболтать секрета?
И вот, друзья, в уме держа все это,
Воздерживайтесь впредь вкушать вино,
Откуда б ни было привезено.
<…>
Простите мне, увлекся я невольно,
Но, видит бог, за грешников мне больно.
К чревоугодникам держал я речь,
Но игроков равно предостеречь
Мне долг велит. Игра – мать всех обманов,
Источник бед, чума тугих карманов;
Она божбу, и лень, и винопийство
В вас породит и склонит на убийство,
Все деньги ваши, время все пожрет,
Разрушит уваженье и почет.

Но полно, хватит, я теперь рассказ
Могу начать, чтоб позабавить вас.

* * *

Pardoner’s Tale. Рассказ продавца индульгенций о трех повесах (на русском языке в сокращении)

(Из сборника «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера )

Перевод рассказа на русский язык выполнен пер. И. Кашкин и О. Румер. Конечно, вы без труда найдете в интернете этот рассказ в полном виде, но так как целью данного сайта является познакомить вас, дорогой читатель, с наиболее известными произведениями великой английской литературы, и вместе с тем пробудить интерес к изучению английского языка, то также предлагаю прочитать этот рассказ на английском языке (для начинающих) — Three young men, death and a bad of gold (in English, adapted for beginners)

Кутили раз три друга – всё повесы,
И рано утром, до начала мессы,
Вдруг колокольчика протяжный звон
Они услышали – знак похорон.
Один из них тотчас же посылает
Слугу узнать, кто это совершает
В такую рань к могиле скорбный путь.
«Иди скорей. Смотри не позабудь,
Не переври фамилию иль имя,
Не то костьми поплатишься своими».

Слуга ему: «Мне незачем бежать,
Я сразу все могу вам рассказать:
Как говорят, он ваш был собутыльник.
Внезапно ночью был его светильник
Погашен смертью, навзничь на скамью
Свалился он, осиротив семью.

«Мальчишка прав, – гостям сказал хозяин, —
Поселок есть вблизи градских окраин —
Чума его так зло опустошает,
Что, кажется, в нем ныне обитает,
И надо жить нам очень осторожно:
Чума перешагнет и к нам, возможно».

«Христовы длани! – закричал буян. —
Когда бы только был к Чуме я зван,
Уж я бы ей пересчитал все кости.
Идем, друзья, и назовемся в гости.
Отыщем смерть, убьем мы кровопийцу,
Невинных душ гнуснейшую убийцу.
Идем же, братья, пусть дарует нам
Победу бог, не то святым мощам
Я поклоняться вовсе перестану,
Коль нечего нам верить в их охрану».

Подняв стакан, он в исступленье пьяном
Клянется двум товарищам-буянам,
Что не покинет их до самой смерти.
«Клянусь, друзья, – кричит он, – мне поверьте!»
Те поклялись, и под руку, втроем
Они покинули веселый дом
И поплелися с песней по проселку
По направленью к чумному поселку.
Чуму бранили, смерть нещадно кляли,
Божбой господне тело раздирали
И похвалялись: смерти, мол, капут
Да и чуму попутно изведут.

Пройдя немногим боле полумили,
Бродягу дряхлого они словили
И стали спрашивать, куда идти,
Чтоб смерть скорее и верней найти.
Старик в ответ стал бормотать невнятно.
Меньшой буян вскричал, что непонятно,
Как можно жить до дряхлости такой
И заедать напрасно век чужой.

Тогда старик повесам так ответил:
«Отсюда и до Индии не встретил
Я юноши, который бы сменил
Расцвет сияющий весенних сил
На мой декабрьский возраст беспросветный.
И потому с терпеньем безответным
Свой крест несу и ожидаю дня,
Когда господь освободит меня.
Увы, я даже смерти не угоден.
И вот бреду, отверженец господень,
Все дальше, дальше. Нет конца дороге.

Стучу клюкой на гробовом пороге,
Но места нет мне и в земле сырой,
И обращаюсь я к тебе с мольбой:
«Благая мать! Зачем ко мне ты строже,
Чем к остальным? Иссохли кости, кожа,
И кровь моя давно уж холодна.
Я в этой жизни испытал сполна
Все то, что испытать нам можно в мире.
Когда же плоть моя почиет в мире?

Внемли же, смерть! Я радостно б сменил
Тот гроб, что в келии своей хранил,
На твой покров, на саван погребальный!»
Но нет ответа на призыв печальный;
И вот брожу я, бледный и худой.
Тебе ж скажу, безумец молодой,
Что старика негоже бы корить вам,
Пока ничем он не мешает жить вам.

Слова Писанья в память ты вруби:
«Седому место, юный, уступи».
Не хочешь в старости хлебнуть худого —
Обидного не обращай ты слова
К тому, кто старостью обременен.
Так вот, – свои слова закончил он, —
Вам добрый путь, а я своей дорогой
Вновь побреду, отверженец убогий».

«Постой, старик, – тут закричал второй, —
Я, кажется, разделаюсь с тобой.
Кто мать твоя? Кого ты звал уныло?
То не она ль друзей моих сгубила?
Не отпирайся, старый негодяй.
Скажи, где смерть сыскать. Но так и знай,
Убийца юношей, злой соглядатай,
За ложь жестокой ожидай расплаты».

«Ну, если смерть не терпится вам встретить,
Тогда смогу, пожалуй, вам ответить.
И если вы действительно не робки,
Смерть повстречаете на этой тропке.
Лежит она под деревом в кустах,
И на нее нагнать не могут страх
Угрозы ваши. А теперь прощайте
И всуе господа не поминайте».

И охватила радость тут повес.
Бегом они пустились через лес
И вот под деревом в кустах нашли
Не смерть, а золото. Со всей земли
Монеты звонкие, экю и кроны,
Флорины, франки, шиллинги, дублоны —
Всего червонцев звонких восемь мер.

Тотчас забыв, что собирались смерть
Сыскать, они у золота присели
Да так над кучей и окаменели.
Потом сказал негоднейший из них:
«Друзья, сей клад разделим мы одни.
Нам послано огромное богатство,
Оно скрепит собою наше братство:
Легко доставшись, шумно утечет
И к нам любовь и радость привлечет.

Неслыханная выпала удача!
Но как нам быть? Нелегкая задача.
Ведь золото нам надо унести
И от разбойников укрыть в пути.
А то еще за шайку воровскую
Сочтут. Петля по нас давно тоскует.

А речь свою я вот к чему веду:
С ним днем идти – нарвешься на беду.
Так я, друзья, вам вот что предлагаю:
Пускай я жизнь в пирушках прожигаю,
Но и в хмелю мне служит голова.
Прошу вас обсудить мои слова:
Нам золото нести отсюда ночью,
Тайком придется, а компанью прочью
Нам незачем в то дело посвящать.

Я предлагаю жребием решать,
Кому из нас в таверну воротиться,
Купить вина и хлеба, подкрепиться
Там самому и нам запас принесть.
И до ночи его на этом месте,
Скрыв золото в кустах, мы подождем,
А за ночь клад отсюда унесем
Ко мне ль, к другому ль, и тогда не страшен
Грабитель нам, и злато будет наше».

Ну, жребий кинули, и выпал он
Меньшому бражнику, но так силен
Магнит был золота, что с неохотой
Меньшой ушел. И тотчас же работой
Оставшиеся жадно занялись
И разбирать монеты принялись.

Но только что меньшой товарищ скрылся,
Как старший с речью к другу обратился:
«Ты знаешь, друг, я. твой названый брат,
И о тебе заботиться я рад.
Делить сей клад теперь должно нас трое,
А на двоих, считай, почти что вдвое
Пришлось бы золота; так если б я
Того общипанного воробья
Со счета при разделе клада скинул,
Ужели, друг, меня бы ты покинул?»

«Эх, милый мой, что говорить пустое,
Ведь все-таки по-прежнему нас трое.
Всем скажет он, его-де обобрали
При дележе и часть его мы взяли.
Как мы права свои тогда докажем?
Да и ему, ну, что ему мы скажем?»

«А ничего не надо говорить.
Послушай, что хочу я предложить, —
Но никому об этом ты ни слова».
«Клянусь, что в тайну никого другого
До самой смерти я не посвящу».
«Смотри, измены я ведь не прощу.
Теперь прикинь: ты знаешь, что мы двое
Сильней его не менее чем втрое.
Он в жертву нам самой судьбой намечен:
Он молод, слаб еще, смешлив, беспечен.

Когда вернется, рассмеши его,
Затей дурашливое баловство.
Ты обхвати его, борясь, покрепче
Да придержи на миг как можно цепче, —
И прямо в сердце я ему кинжал
Всажу тем временем, чтоб не мешал
Нам разделить сокровище с тобою:
И золото к нам потечет рекою».
Они покончить с братом столковались
И, сидя возле клада, дожидались.

А младший бражник думал по пути:
«Эх, одному б мне золото найти».
Его червонцев красота прельстила.
«В них все – любовь, веселие и сила.
Кто б на земле счастливей был меня?»
Он в город шел, товарищей кляня,
И в помыслах был на дороге к аду,
И бес ему шепнул, что склянкой яду
Он мог бы горю своему помочь,
Что сделать это надо в ту же ночь,
Пока никто про клад еще не знает
И злодеянию не помешает.
И он пошел к аптекарю просить
Немного яду, чтобы отравить
Несносных крыс, что скребушат в норе,
К тому же де завелся на дворе
Какой-то хищник – ласка иль хорек.
Ему аптекарь продал пузырек,
Сказав тихонько: «Видит бог, не лгу я,
Что этот яд таит в себе такую
Неслыханную силу, что его
Достаточно глоточка одного,
И зверь любой в мученьях умирает,
Хоть вкуса яда и не замечает».
И, обуян греховней мыслью сей,
К виноторговцу побежал злодей
И у него купил три плоских фляги,
В них нацедил кларету и малаги
И поскорей обратно побежал.
И по дороге яду подмешал
Он в две бутылки, третью ж про запас
Нетронутую для себя припас:
«Придется с золотом всю ночь возиться,
Вином приятно будет подкрепиться».
А дальше не к чему рассказ тянуть.
Злодею младшему проткнули грудь,
Лишь только воротился он обратно.
И вот, не смыв пролитой крови братней,
«Попробуем, что за вино такое,
А подкрепившись, в землю труп зароем», —
Старшой сказал и отпил из бутыли.
Вино вдвоем они, смеясь, распили,
И действовать в желудках начал яд.
И все втроем они попали в ад.
Уверен я, что даже Авиценна
В своем «Каноне» смерти той презренной
Страшней, мучительней не описал.
Вот и конец. Я все вам рассказал.
<…>

Изучайте далее английскую классическую литературу:

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *