Р. А. Крэм. Мертвая долина (на русском языке) с аудио

Из цикла «Американские готические рассказы»

Готические рассказы. Мертвая долина Готические рассказы — это целое направление в англо-американской литературе. Эти рассказы повествуют о страшных  и таинственных силах, с которыми сталкивается человек. Эти рассказы были невероятно популярны в 18 веке. Выдающийся пример готического рассказа — произведение английской писательницы Мэри Шелли «Франкенштейн».

Сегодня Вашему вниманию предлагается прочитать и послушать рассказ на русском языке по мотивам произведения американского писателя Ральфа Адамса Крэма, который называется «Мертвая долина» (Ralph Adams Cram «The Dead Valley»).

Ральф Адамс Крэм. МЕРТВАЯ ДОЛИНА

Слушать:

Есть у меня приятель, швед по рождению. Зимними вечерами мы с ним играем в шахматы, и когда яростная баталия разыграна до конца, он потчует меня рассказами о далеких, полузабытых днях в своей северной отчизне. Рассказы эти звучат тем удивительнее и невероятнее, чем глубже опускается ночь и ярче разгорается в камине огонь. Одна такая история особенно поразила меня, и я приведу ее здесь. Я расскажу, как сумею и постараюсь ничего не упустить

«Я ведь еще не рассказывал вам о том, как мы с Нильсом пошли через холмы в Хальсберг и попали в Мертвую Долину? Ну-с, вот как это случилось. Мне было тогда лет двенадцать, а Нильсу, сыну соседского помещика, на несколько месяцев меньше. В то время мы с Нильсом были неразлучны, как говорится, не разлить водой.

Раз в неделю мы с Нильсом наведывались на рынок поглядеть на всякую всячину, которую свозили туда со всей округи. И однажды какой-то старик, живший за Эльфборгским кряжем, принес на продажу щенка, который нас совершенно покорил. Он был кругленький, пушистый и до того уморительный, что мы с Нильсом, наблюдая за ним, покатывались со смеху. И так это было весело, что мы тотчас поняли: ничего нам больше в жизни не нужно, только бы купить у старика его собачку. Но увы! У нас и половины денег не набралось,  и пришлось нам упрашивать старика не продавать щенка до следующего рыночного дня . Он дал нам слово, и мы  помчались домой умолять наших матушек ссудить нам денег на собачку.

Деньги мы добыли, но утерпеть до следующего рынка нам было невмочь. А ну как щеночка нашего продадут! И мы принялись ныть и канючить, чтобы нам разрешили самим пойти за холмы в Хальсберг, где жил тот старик, и забрать у него собачку, и в конце концов нас отпустили. Едва взошло солнце, как мы двинулись в поход. Заночевать мы должны были у Нильсовой тетки,  и тронуться в обратный путь с утра пораньше, чтобы наверняка добраться до дому еще засветло.

Мы с восторгом предвкушали дальний поход. Однако путешествие оказалось совсем не тяжелым — шли мы по нахоженной дороге через высокие холмы, которые мы с Нильсом отлично знали. За холмами расстилалась вытянутая долина в обрамлении низких гор, и, миновав ее, нужно было идти по дороге вдоль холмов, пока слева не покажется тропинка, которая выведет нас наверх к перевалу.

Ничего интересного по пути через перевал не случилось, и мы в положенное время добрались до Хальсберга, где, к нашей радости, забрали щенка с собой, пошли устраиваться на ночлег к тетке Нильса.


Почему на следующий день мы не выступили в путь рано утром, я сейчас уже толком не помню. Так или иначе, по-настоящему в обратный путь мы выступили хорошо за полдень, и когда пошли в гору, то увидели, что солнце стоит угрожающе близко к вершинам. Предчувствуя,  какое  нас ждет наказание, если мы явимся домой среди ночи, мы начали спешить. А между тем вокруг сгущались синие сумерки, и в небе угасал дневной свет. Поначалу мы весело переговаривались, и щенок то и дело забегал вперед и скакал сам не свой от радости. Затем, однако, нами овладело странное гнетущее чувство, и мы замолчали, а песик теперь отставал и едва плелся за нами, будто лапы у него налились свинцом. Мы почти поднялись на вершину кряжа, когда жизнь вдруг словно покинула природу, мир как будто вымер — так внезапно стих лес, так неподвижно застыл воздух. И мы поневоле остановились и прислушались.

 Тишина стояла такая, что, кажется, ни один листочек нигде не шелохнулся, ни веточка не качнулась, вообще ни звука — ни от птицы ночной, ни от букашки, ничего! Я слышал, как кровь стучит у меня в жилах,  когда мы робко двинулись вперед.

Воздух был как стоячее болото — безжизненный. Удушливая атмосфера давила. А  тишина была абсолютной, от нее мутился рассудок, и она обрушивалась на тебя жуткой тяжестью неодолимого страха. Помню, как мы с Нильсом смотрели друг на друга в безотчетном ужасе, слыша только собственное тяжелое и частое дыхание. Несчастный пес слабо скулил. Гнетущая черная тишина убивала его не меньше, чем нас самих. Припав к земле, он словно из последних сил, подползал поближе к ногам Нильса. И именно в это мгновение, когда мы тряслись от страха, раздался звук столь ужасный, жуткий, душераздирающий, что он  вывел нас из смертельного оцепенения. Скорбный стон, который затем, превратился в пронзительный вопль. Какой это был страшный, жуткий крик!..

Я взглянул на Нильса. Его трясло, нижняя челюсть отвисла, язык вывалился наружу, глаза выкатились, как у висельника. Не сговариваясь, мы бросились бежать, панический ужас придавал нам силы. Собачку Нильс крепко прижимал к себе обеими руками.

Мы неслись вниз по склону проклятых гор, скорее прочь, все равно куда: у нас было только одно желание — убраться подальше от страшного этого места. Мы стремглав летели вниз, не разбирая дороги, напролом через горные ручьи, через болотины и кустарник, как угодно, лишь бы вниз.

Сколько мы так бежали, мне не ведомо, но мало-помалу лес остался позади. Здесь, на открытом месте, было светлее, и  мы огляделись кругом, пытаясь сообразить, где находимся и как нам выйти на тропу к дому. Позади нас высилась стена черного леса на склоне, впереди расстилалось волнистое море холмов. Мы свалились на землю замертво, молча,— слишком крепко сковал нас страх, но через какое-то время, не сговариваясь, встали на ноги и пошли по холмам.


Все та же тишина, тот же мертвенный, неподвижный воздух. По-прежнему прижимая к себе беспомощного пса, Нильс упорно шагал по холмам, вверх и вниз, я за ним следом. Наконец перед нами вырос покрытый вереском склон. Мы обреченно полезли вверх, добрались до вершины и увидели внизу большую ровную долину, котлован которой был до середины чем-то заполнен… но чем?

Перед нами простиралась ровная, пепельно-белая, тускло мерцающая поверхность, неподвижное море бархатистого тумана. Через этот самый туман нам надо было пройти! Иного пути домой мы не видели, и потому, стуча зубами от страха, одержимые одним желанием — вернуться живыми, мы пошли вниз — туда, где отчетливо обозначилась граница мучнистой пелены, облепившей жесткие стебли травы. Одной ногой я боязливо ступил в жуткую толщу. Меня проняло смертельной стужей, от которой захолонуло сердце, и я в испуге отпрянул и  упал на склон. И тут же снова раздался пронзительный визг.

Мы кинулись прочь и, что было духу, припустили вдоль кромки белого моря. Мы бежали от смерти и понимали это. Как у нас хватило сил выдержать такую гонку, ума не приложу, однако хватило, и, наконец, жуткое белое море осталось далеко позади, мы выбрались из долины, сошли вниз и оказались в знакомой нам местности, где быстро отыскали нужную нам тропу.

Последнее, что я помню, это как странный голос — голос Нильса, только до неузнаваемости изменившийся,  запинаясь, произнес обреченно: „Щенок наш умер!» — и тут мир перевернулся,  и сознание покинуло меня.


Прошло недели три, как я сейчас помню, прежде чем я очнулся в своей комнате. Поначалу мысли мои разбегались, но мало-помалу я окреп, ко мне стали возвращаться воспоминания о той ужасной ночи в Мертвой Долине. Когда я пробовал заговорить о том, что приключилось со мной, я быстро понял, что никто не воспринимает мои рассказы иначе как отголоски больных фантазий, и я счел за благо оставить свои мысли при себе.

Однако мне необходимо было повидаться с Нильсом, и я попросил позвать его. Мама говорила, что он тоже свалился с какой-то непонятной горячкой, но теперь вполне оправился. Его тут же привели ко мне, и когда мы остались одни, я завел с ним разговор о злополучной ночи в горах. Никогда не забуду тот шок, буквально пригвоздивший меня к подушке, когда мой приятель стал все отрицать: и то, что мы вдвоем отправились в дальний поход, и то, что он слышал жуткий крик, или видел долину. Ничем не удалось мне поколебать его упорное нежелание признать хоть что-нибудь.

Как же это? Неужели случившееся не более чем  болезненный бред? Или ужас того, с чем мы столкнулись, попросту стер из сознания Нильса все события той ночи в Мертвой Долине? Больше я про это не говорил — ни с Нильсом, ни со своими родными, но втайне решил, что когда встану на ноги, то разыщу злосчастную долину, если только она вправду существует.

Прошла не одна неделя, прежде чем я достаточно оправился, но вот в конце сентября я выбрал погожий, теплый, день  и рано утром двинулся по той дороге, по которой мы с Нильсом шли за щенком. Я не сомневался, что найду то место: там растет большое дерево — завидев его, мы и поняли тогда, что отыскали дорогу домой, поняли, что мы спасены. Вскоре я и точно увидел приметное дерево, чуть впереди, по правую руку.

Вероятно, солнечный день наполнял меня такой бодростью, что, когда я поравнялся с огромной сосной, я и сам уже сомневался в реальности моих кошмарных видений. Возле дерева-великана я резко взял вправо и пошел по тропинке через густой подлесок.


Не успел я сделать несколько шагов, как споткнулся, зацепившись за что-то ногой.  От земли мне в лицо взвился рой мух, и, глянув под ноги, я увидел свалявшуюся шерсть и кучку костей — все, что осталось от купленного тогда щенка.

Смелость моя тотчас улетучилась, и я понял, что все было наяву и что я по-настоящему боюсь. Однако гордость не позволяла мне отступить, и я, сцепив зубы, пошел через заросли. Тропинка была едва различима. Но в конце концов я выбрался на широкий склон холма, где не было ни деревьев, ни кустов,— очень напоминающий тот, на который мы взошли, прежде чем наткнуться на мертвую долину и студеный туман. Я взглянул на солнце — оно светило ярко, на небе ни облачка, в осеннем воздухе слышалось мерное жужжание насекомых, и над головой туда-сюда сновали птицы. Ничто не предвещало опасности, во всяком случае, до темноты беспокоиться было не о чем. И я, насвистывая, одним махом взошел на самую вершину бурого холма.

Вот она, Мертвая Долина! Гигантская овальная чаша, такой правильной формы, словно ее сотворила рука человека. Вверху по всему периметру чаши росла трава. А дальше что же? Ничего. Голая бурая твердая земля, поблескивающая кристалликами минеральных солей, неживая, бесплодная. Ни клочка травы, ни веточки, ни даже камня! Одна только спекшаяся глина. В центре чаши, милях в полутора от меня, посреди голой равнины стояло большое мертвое дерево, подымавшее вверх свои безлистные тощие ветви. Я, не раздумывая, стал спускаться в долину. Во мне вдруг не осталось ни капли страха, и даже сама долина уже не казалась жуткой. Но главное — меня разобрало отчаянное любопытство, и одна только мысль владела мною — добраться до Дерева, которое росло в центре. Покуда я продвигался по твердой глине, я заметил, что многоголосье птиц и насекомых совсем смолкло. Нигде не пролетит ни пчела, ни бабочка, ни кузнечик не прыгнет, ни жук не проползет по вымершей земле. Самый воздух здесь был недвижим.

Я уже подходил к дереву-скелету. Вокруг корней голого, без коры, ствола лежала груда некрупных костей. Черепа мелких грызунов и птиц тысячами громоздились под деревом. Несколько одиноких черепов и скелетов валялось чуть в стороне от этой страшной кучи. Нет-нет мелькала и кость покрупнее — овечье бедро, лошадиные копыта, а в одном месте даже неподвижно осклабившийся человеческий череп.

Я стоял в оцепенении, во все глаза глядя на эту картину, как вдруг плотную тишину прорезал слабый, обреченный-крик, доносившийся откуда-то издалека, сверху. Я увидел большого сокола — внезапно он перевернулся в небе и спланировал вниз прямо на дерево.

И в следующее мгновение бездыханная птица камнем упала на выбеленные солнцем кости.


Ужас пронзил меня, и я кинулся наутек, в голове все смешалось. Странное отупение разливалось внутри. Я бежал и бежал, все вперед, не оглядываясь. Наконец взглянул наверх. Где же склон? В полнейшем смятении я обернулся. Совсем близко стояло все то же мертвое дерево с грудой костей под ним. Значит, я бегал кругами, и край долины был от меня по-прежнему в полутора милях.

Я стоял ошарашенный, оцепенелый. Солнце уже садилось, неумолимо приближаясь к гребням холмов. На востоке быстро сгущалась тьма. Есть ли у меня еще время? Время! Да разве в этом дело? Воля — вот что мне было нужнее всего. Ноги мои, как в дурном сне, словно приросли к земле. Я едва мог заставить себя передвигать ими, волочась по глиняной корке. А затем я почувствовал, как в меня проникает холод. Я посмотрел вниз. Прямо из земли поднимался прозрачный туман, собираясь тут и там в лужицы, которые растекались, сливались друг с другом и медленно завихрялись точь-в-точь как тонкий голубоватый дымок. Западные холмы наполовину уже поглотили медный солнечный диск. Когда совсем стемнеет, я снова услышу душераздирающий крик — и тогда я умру. Это я понимал, и, собрав последние крупицы воли, я нетвердым шагом побрел на красный закат сквозь клубящийся туман, который гадко лепился к ногам, словно не хотел меня отпустить.

Напрягая все силы, я удалялся от Дерева, а в душе нарастал страх, и я подумал, что и точно умру. Тишина шла за мной по пятам, словно толпа немых призраков, неподвижный воздух стеснял дыхание, адский туман ледяными пальцами хватал меня за ноги.

Но я вышел победителем! Когда я на четвереньках полз вверх по бурому склону, я услышал, где-то далеко позади и высоко в небе, тот самый крик, который однажды чуть было не отнял у меня рассудок. Звук был слабый, но это был тот самый жуткий, всепроникающий звук, его не узнать нельзя. Я обернулся. Туман, густой, белесый туман, подымался выше и выше по бурому склону. Небо золотилось в лучах заката, но внизу все было пепельно-серым, цвета смерти. Лишь на секунду задержался я на берегу этого проклятого моря и потом одним прыжком очутился на другой стороне холма. Передо мной сияло закатное солнце, ночь осталась за спиной, и пока я, падая с ног от усталости, тащился домой, Мертвая Долина погружалась в кромешную тьму…..

При озвучивании рассказа Мертвая долина была использована музыка: midnight_syndicate-awakening_(zvukoff.ru), midnight_syndicate-unhallowed_ground_(zvukoff.ru), midnight_syndicate-vampyre_(zvukoff.ru), Zimmer, Hans & Henning Lohner & Martin Tillman — Before You Die You See The Ring, Zimmer, James Newton Howard — The well (The Ring Two OST), Harry Gregson-Williams and John Powell — Helmet Hair

Рассказ озвучен учеником 10 класса школы №2009 Иваном Евменовым. Это его первая авторская работа. Звукорежиссер Илья Шаповалов.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *