Часть 4
Женщины молча стояли, прислушиваясь к звуку шагов сначала на лестнице, затем в комнате над ними.
Потом миссис Хейл начала убирать грязные сковородки под мойку. «Я ненавижу, когда мужчины заходят ко мне на кухню, — сказала она, — все что-то высматривают и критикуют».
Жена шерифа оглядела кухню. Она увидела бочонок с сахаром на нижней полке. Крышки на нем не было, а рядом стоял бумажный пакет с сахаром — наполовину пустой. Миссис Хейл подошла к ней.
«Она насыпала туда сахар», — сказала она себе медленно.
Что же отвлекло Минни Фостер? Почему она не пересыпала весь сахар, а бросила дело на полу пути? Она сделала непроизвольное движение, как будто хотела завершить начатое – недоделанные дела всегда раздражали ее. А потом увидела, что миссис Питерс наблюдает за ней.
«Ее варенье – просто ужас», — сказала она и пошла к буфету, дверки которого открыл прокурор. Она залезла на стул, бормоча: «Интересно, все ли взорвалось?»
Зрелище было действительно печальное. «Вот одна банка в порядке», — сказала она наконец. Она поднесла ее к свету: «Это вишневое». Потом она опять осмотрела консервы: «Да, я думаю, только одна целая».
Со вздохом она слезла со стула и, подойдя к мойке, протерла банку.
«Она будет очень расстроена после таких трудов, да еще в жару. Я помню тот вечер, когда я закрывала свое варенье прошлым летом».
* * *
Часть 4 (продолжение)
Она поставила банку на стол. Шериф спускался по лестнице с кипой одежды. «Я должен передать вещи миссис Райт», — сказал он, кладя одежду на стол. «Миссис Хейл, не могли бы вы помочь мне отобрать что-нибудь для нее?» — сказал он, явно нервничая.
Миссис Хейл стала рассматривать вещи: поношенная черная юбка, перешитая много раз, привлекла ее внимание. «Я думаю, может быть, поэтому она все держала в себе. Я полагаю, она была всегда грустная, потому что чувствовала себя неловко в этой старой одежде. А когда-то она носила красивые вещи и была всегда такая веселая … когда была Минни Фостер, городской девчонкой, и пела в хоре. Но это было … о, двадцать лет назад».
Аккуратно, даже с нежностью, она сложила поношенные вещи стопкой на край стола. Потом она взглянула на миссис Питерс. «Она сказала, что хочет фартук. Забавная вещь в тюрьме, — сказала она нервно, — там особо не запачкаешься».
Вдруг миссис Хейл быстро шагнула к ней.
«Миссис Питерс!»
«Да, миссис Хейл?»
«Вы думаете, что это сделала она?»
Миссис Питерс взглянула на нее с испугом: «О, я не знаю».
«Я тоже не знаю, — согласилась с ней миссис Хейл. — Просить фартук, переживать из-за варенья».
«Мистер Питерс говорит…» — в комнате наверху послышались шаги. Взглянув наверх, она замолчала, а потом продолжила уже тише: « Мистер Питерс говорит – ее дело плохо. Мистер Хендерсон готовит язвительную речь, и он собирается выставить ее на смех, — то, что она … не проснулась».
Миссис Хейл не ответила.
«Да, это странно, — продолжала миссис Питерс. — Они думают – это забавно, убить человека».
И она начала смеяться, но вдруг резко остановилась.