The Case of Wild Animals (перевод с английского на русский)

Перевод с английского третьей главы из книги «Права животных» — Chapter 3 from the book «Animals’ Rights» by Henry. S. Salt (1892)

Текст книги Henry S. Salt «Animals’ Rights: Considered in Relation to Social Progress» на английском языке

Chapter 3. The Case of Wild Animals / Глава 3. Дикие Животные

Перевод с английского М. Громова

То, что дикие животные не в меньшей степени, чем домашние, имеют свои права, хотя их гораздо сложнее определить, является важным моментом, который следует непосредственно из общего закона о правах животных. Крайне важно подчеркнуть тот факт, что какой бы ни была юридическая фикция, права животных не зависят от так называемых прав собственности, ведь дикие животные никому не принадлежат. Тем не менее, люди также должны проявлять к ним симпатию и гарантировать свою защиту и покровительство.

Господство собственности оставило свой неизгладимый след в материалах по этому вопросу. До принятия «Закона Мартина» в 1822 году самое ужасное нарушение даже по отношению к домашним животным могло быть наказано только там, где было доказано нарушение права на собственность. [1] Такого чудовищного беззакония по отношению к домашним животным в настоящее время не происходит. Что касается диких животных, то помимо закона «О защите диких птиц» от 1880, для них существует единственно правовая защита, согласно которой животных запрещено использовать в качестве приманки и стравливать. Во всех остальных случаях разрешается безнаказанно их убивать или причинять им вред, если не нарушаются неприкосновенные законы собственности. Как говорится: «Никому не принадлежать для животного – это тяжкое преступление».

Однако даже бесхозное животное, как и любое другое, имеет право жить своей жизнью и при этом оставаться в безопасности, и ему можно причинить вред только в целях самозащиты. Действия человека могут быть оправданы только самым сильным инстинктом – инстинктом самосохранения. Люди защищают себя от увеличения количества тех видов животных, размножение которых может создать угрозу превосходства человека. Но никогда не будет оправдано беспричинное убийство и причинение вреда совершенно безобидным существам.

Положение диких животных по отношению к человеку аналогично положению нецивилизованных народов относительно цивилизованных. Нет ничего сложнее, чем точно определить в какой степени морально допустимо вмешиваться в автономию диких племен – это вмешательство, которое в некоторых случаях, кажется, должно способствовать общей гонке за прогрессом, в других же способствует проявлению жестокости и несправедливости. Однако нельзя оспорить тот факт, что дикари, как и другие люди, имеют право на свободу от беспричинного оскорбления и унижения.

Признавая, что единственным оправданием человека может служить только то, что сама судьба поставила его выше животного, мы должны отказать ему в праве превращать свой протекторат в тиранию: человек никоим образом не должен причинять больше боли и страданий животному, чем требуется. Извлечение же какой-либо выгоды из страданий животного, будь оно дикое или домашнее, для удовольствия в спорте, обжорства или моды, вообще несовместимо с позицией закрепления за животными определенных прав. Мы можем убивать, если это необходимо, но никогда не пытать или унижать.

По словам английского писателя восемнадцатого века [2]: «В случае если животное на вас напало, то инстинкт самосохранения, несомненно, оправдывает его убийство. Ваши действия будут оправданы и в том случае, если животное нанесет вред вашему имуществу. Как бы то ни было, положение животных делает их бесправными в случае, если они угрожают человеку. Однако у человека нет права стрелять в медведя, который живет на далеком острове на севере или в орла на вершине горы, ведь они никак нам не угрожают, и поэтому их смерти никак не оправданы. Мы не можем дать им жизнь, и поэтому не можем ее отнимать без достаточной на то причины, будь то малейшее насекомое».

Вопросы, касающиеся массового истребления зверей охотниками или капканами в целях, так называемых, вынужденных и необходимых, оставим для рассмотрения в следующих главах. Между тем, нужно сказать несколько слов о положении прирученных или сидящих в клетке животных, которые хоть и живут в неволе, но по природе своей являются дикими. Их следует отнести к промежуточному классу «одомашненных» животных, которые находятся между дикими и домашними. Является ли заключение таких животных в клетку нарушением норм? В большинстве случаев, боюсь, на этот вопрос можно ответить только утвердительно.

И еще раз нужно выразить протест против общего мнения, что эти пленные животные обязаны человеку уже тем, что находятся на его содержании, и поэтому не должны жаловаться на свою несвободу. Удивительно, что даже гуманисты и искренние поборники прав животных, позволяют ввести себя в заблуждение этим ложным и надуманным доводом. «Вредных животных», говорит один из этих писателей [3], «и животных, с которыми человек борется, защищая свой урожай, могут посадить в клетку, что намного гуманнее, чем их истребление, так как в этом случае им сохранят жизнь».

Поэтому иногда считается, что зверинец является своего рода раем для диких зверей, чья потеря свободы с лихвой компенсируется отсутствием постоянной неуверенности и опасения за свою жизнь, которые якобы присущи всем диким животным. Однако наличие положительных моментов в этом — ни что иное как простое предположение, ведь, в первую очередь, быстрая смерть намного лучше такой жизни, а во-вторых, человек сам сильно обманывается, если считает, что диким животным нравится жизнь в клетке. Такое утверждение так же нелепо, как и споры епископов [4] о том, что жизнь домашнего животного является «самой благополучной, в соответствии с собственным стандартом животного».

Лишение дикого животного его свободного естественного состояния и помещение его в клетку, где и развернуться негде, и где оно потеряет свою индивидуальность, будет являться полным отрицанием наличия у него каких либо прав, как описывает Джеймс Томсон. [5] Также неубедительны заявления о предполагаемой научной ценности зоологических учреждений, по меньшей мере, в случае диких животных нельзя утверждать, что выставление зверей напоказ в образовательных целях необходимо для человеческого развития. Много ли пользы будет тем людям, которые придут в зверинец и будут тыкать своими зонтами в моргающего филина или бросать собачьи галеты в рот бегемоту? В каком бы замечательном зверинце дикие животные и птицы не находились, они лишь внешне напоминают обитателей лесов и степей, они всего лишь несчастные подобия зверей, которые когда-то были дикими. Гораздо человечнее было бы сразу убить этих жертв человеческого любопытства. По крайней мере, сделать из них чучела и выставить в музее было бы намного гуманнее, дешевле и полезнее для науки, чем подвергать их к пожизненному заключению. [6]

Но, конечно, эти замечания не относятся, к укрощению тех диких животных, которых легко приручить или обучить в разумных и практических целях. Например, хотя люди и ждут того времени, когда не будет необходимости делать из слона вьючное животное, следует признать, что это намного лучше, чем приговорить его к длительному сроку бесполезного и глупого существования. Не может быть абсолютного стандарта морали в вопросах свободы, когда дело касается человека или животного. Хотя необходимо признать тот факт, что существующее мнение о том, что животные лишены нравственной цели и индивидуальности, превалирует на данный момент.

Еще одна проблема, которая заслуживает обсуждения, это клетки с певчими птицами. Эти клетки с несчастными птицами ставят в комнате еще более несчастного больного человека в задымленном городе; причем считается, что такая жертва – оправдана. Однако это всего лишь нежелание смотреть фактам в лицо. Мало инвалидов, на самом деле, будут с радостью наблюдать за жизнью пленной птицы, осознавая какая бессмысленная и мучительная должно быть у нее жизнь. Ловля птиц с целью продажи ужасна, поскольку само существование таких лавок обусловлено глупой модой и бесчувственной глупостью, а не прихотью самих птицеловов. Кто же, как не почтенные покупатели несут бремя ответственности за процветание этой отрасли торговли, так как именно они приобретают пойманных жаворонков и коноплянок без малейшего угрызения совести.

Наконец, необходимо отметить, что, если люди хотят почувствовать связь с дикими животными, то эта связь должна быть основана на подлинной любви к ним, как к живым существам. Нельзя силой или хитростью забирать их из привычного места обитания и превращать в домашних питомцев, живой экспонат или орудие труда человека, тем самым полностью меняя их жизнь. Ключ к настоящему пониманию дикой природы в сочувствии и любви. Вслушайтесь в строки стихотворения Вордсворта:

(перевод с английского на русский язык М. Громовой)

[1] E. Б. Николсон «Права животного» / E. B. Nicholson’s » The Rights of an Animal » (ch. III.).

[2] С. Дженингс «О жестокости по отношению к некоторым видам животных» 1782/ » On Cruelty to the Inferior Animals,» by Soame Jenyns, 1782.
[3] E. Б. Николсон «Права животного» / E. B. Nicholson’s » The Rights of an Animal »
[4] См. стр 25/ See p. 25.
[5] Из записной книжки Джеймса Томсона: «В одно дождливое воскресенье мне пришлось провести целый день дома, подобно пленнику, я ходил по своей комнате туда сюда. И тут мне пришла мысль о диких животных, которых я недавно видел в Риджентс парке. Я вспомнил огромных грифов и орлов, сидящих в тесных клетках. Как должно быть они страдают! Сколько же еще пройдет времени пока мысль об их страданиях станет невыносимой для совести нашего общества и этих диких птиц будут выпускать на свободу в том случае, когда их не нужно убивать? Три или четыре века, возможно».
[6] К сожалению, они не имеют большой ценности даже в этом случае из-за плохого состояния, вызванного длительным заточением.  Скелеты престарелых плотоядных животных, по словам д-ра В.Б. Капентера, не годятся даже в качестве музейных образцов,  так как кости таких животных, больных рахитом, искривлены и деформированы. Разве не является это лучшим доказательством бесчеловечного отношения к животным в зоопарках?